• Название эпизода: Травить детей - жестоко. Но надо же что-то делать!
• Место: Аляска, Дом Денали, Гостиная
• Время: 1 октября, 2 часа дня
• Персонажи: Весь клан Денали
• Начало: Василий наконец понимает, что счастье вернется к нему, лишь когда он вернется домой, к "дочерям". Благо, бежать недалеко и не долго, и он прибывает в собственноручно построенный особняк. Дома никого не обнаруживается, поэтому он решает подождать в свойственной ему манере - растянутся на диване и почитать чужие дневники. Только будут ли рады ему девочки? Поймут, почему он тогда ушел?

Холодные струйки воды из Берингова пролива стекали по огненно-рыжим локонам мужчины. Мужчина совершенно необычайным образом перепрыгнул пристань, оказавшись в утреннем Номе. Город поражал своим спокойствием и умиротворенностью - единственный человек, встретившийся по пути вампиру - был спящим рыбаком, и встретился он все на той же каменной улице, на которой он появился секунду назад. Мужчина медленно вышагивал, пытаясь наступать только на темно-серые и треугольные камни - в такие игры играют пятилетние дети и скучающие подростки. Он в каком-то смысле был поместью этих весьма разных видов населения, и гордился этим.Маленький отблеск света в камне начал весело светится в рассветном солнце. Город был основан, как место жительства золотодобытчиков, Василий знал это, и теперь маленькие напоминания встречались всюду - не всегда видные человеческому глазу. Денали остановился, поморщившись. Воспоминания, воспоминания, они не давали ему покоя, и становилось совсем тяжко, когда он вспоминал глаза Саши... Ее огромные, золотистые глаза...
В начале 1925 года дифтерия, страшная болезнь, поражающая детей, разгорелась в поселении Ном. Необходимо было лекарство — дифтерийная сыворотка, причём всем прилегавшим больницам. Связавшись по телеграфу со всеми близлежащими городами, выяснилось, что немного сыворотки осталось в городе Анкоридж. который лежал за тысячу миль от поселения. Ледяной шторм и буря не позволяли взлетать самолётам. Было решено перевезти сыворотку поездом, в город Ненана , но не дальше, за отсутствием железнодорожных путей. Однако Ненана располагалась на расстоянии, превышавшем тысячу километров ледяной пустыни. Люди стали снаряжать собачьи упряжки, но Василию, ровно как и их с Сашей дочерям, было не слишком интересно то, чем занимались люди на другом конце штата. Василий ушел на охоту... А когда вернулся, увидел, что жена сюсюкается с вампиром. С годовалым малышом, глаза которого были наполнены жаждой.
Василий кричал на нее, молил, просил, чтобы она убила тварь. Хотел и сам сделать это, но жена не позволяла - а он не мог пойти против нее, поднять руку на это хрупкое существо. Она уверяла его, что все будет отлично... И когда лекарства были доставлены в Ном, где она взяла мальчика, стали гибнуть люди в самом Анкоридже. Только тут причина была вовсе не в болезни. А в ужасном чудище, которое не было способно контролировать себя. Они поссорились. Василий был разгневан, и чтобы не спалить весь штат, он ушел. Ушел от Саши, бросил ее одну, потому что не мог смотреть, как она нарушает закон. Она не слушала его - он не послушал ее. И Саша поплатилось за это, поплатилась... Жизнью.
Мужчина стянул с головы капюшон толстовки, вновь подставляя голову солнцу, стремительно поднимающемуся над лесом. Надо было поохотиться - хоть в глазах и останется красноватый блеск от нападения на людей. Он не смог удержаться - это нормально. А может, и не пытался... По полянке медленно двигался северный олень. Рога покрыты коротким мехом, он тяжело дышит под тяжестью шерсти. Зима еще не настала, и ему очень жарко. Надо уменьшить его страдания, или точнее говоря, прекратить совсем. Кровь брызнула на покрытую листвой землю. А ведь это были ее любимые звери, ее любимые "холодильники" - олени...
Василий зарычал, взлетел к небу, перепрыгнув с ветки вековой сосны к крыльцу дома, укрытого в зеленых лапах леса. Он и не заметил, как прибыл домой, в свое родное гнездышко, которое они с Сашей построили сами. Запахи девочек, Ирины, Тани, Катерины, летали в воздухе, смешанные еще с двумя - незнакомыми. Хм, новички? возможно. Что ж, это мы скоро узнаем.
Окно скрипнуло от ветра, который маленькими ураганами плясал в воздухе, а Василий приземлился на мягкий персидский ковер. Бесшумно, словно кошка, лег на диван и усмехнулся. Новые вещи появились в обстановке, что-то поменялось, что-то пропало, но гитара, его гитара, все еще стояла в углу, покрытая вековым слоем пыли и паутины. Что странно, учитывая идеальный порядок вокруг. На тумбе, рядом с торшером, лежала маленькая книжечка с незатейливой надписью - Дневник. "Очень, очень интересно" - подумал мужчина, открывая первую страничку. Может, так девочки быстрее домой вернутся - почувствуют, что он раскрывает их тайны?

Молчаливая фигура в лучах полуденного солнца, одиноко, аккуратной поступью, вырисовывая незримые узоры оголенными ступнями, приближалась к дому. Ирина, в легкой тунике, с распущенными длинными волосами, словно лесная нимфа, брела из чащи, с охоты, в поисках умиротворения и утоления жажды, искала путь домой. Ее блуждающий, темно-золотой взгляд был прикован к дымке песчаных границ, он озорной и легкий, совсем иной, был одинаковым уже на протяжении нескольких сотен лет. Ее вечность, порой казалась камерой пыток, порой сводила с ума, раздирала на куски, на части, но она держалась, ласково улыбаясь окружающим и надевая маску невозмутимости и благочестия. Ее красота, была ее казнью, ее дыхание обжигающим изнутри пламенем ада. Маски были сброшены еще в незримые человечеству времена, и ее "величество" вампир застыла в своих прекрасных летах.
Распахнув входные двери легким мановением кисти руки, девушка зашла в дом. Светлый и такой приветливый, родной. Убежище, пристанище мыслей, покой. Все ассоциации ничто, чем он был для нее. Взгляд пробежался по знакомым вещам и выдохнув горячий воздух из легких, вампир приоткрыв свои темно-алые губы решила вдохнуть кислорода за долгое время раздумий, терпения. Головокружение и едкость, поразила своим битом в виски, знакомый аромат. Отпрятнув чуть назад, украдкой, сжимая руки белоснежные в кулаки, девушка заглянула в обширную комнату и увидев мужчину вскрикнула от удивления. "Не может этого быть..Василий.."

- Не, ну чего ты кричишь. Вот тут написано, что я сволочь и что я вас бросил. Но это не значит ведь, что я такой плохой и страшный?
Василий только сейчас оторвал тигриный глаз он книжечки, посмотрев на обладателя тонкого косого почерка. Ириша. Вторая из младших сестер, двойняшка Катерины, она стояла, напуганная его столь внезапным его появлением. Он знал, что она не будет устраивать скандал, а вот Таня может набросится с кулаками, обвиняя его в чудовищной безответственности, злобности и варке щенков в кипятке. Она может, его девочка. Эх, как он без них скучал... Но этого нельзя показывать, а то еще обниматься полезут.
- Привет, дочка. Не знал, что ты ведешь дневник. Может, перениму у тебя эту привычку. Весьма и весьма увлекательно увековечивать свои мысли на бумаге. А то моя голова скоро не выдержит такого дикого напора информации... Ох.
Василий приложил длинные пальцы к вискам, притворно закатывая глаза и втягивая свежий воздух. Рассеянный солнечный луч, уже не очень теплый, шарил по ковру, освещая разноцветные узоры и яркие облачка пыли. Шелковые шторы немного покачивались на ветру, невесомые и мягкие, как Ириша, его Ириша, хрупкая, светлая девушка. Блудный отец осмотрел ее гранатовыми глазами. Ее очи были чистого медового цвета, они давно не пили человеческую кровь. Или никогда - он не вдавался в подробности - на охоту с ними поначалу ходила Саша. Конечно, она, и Катя с Таней, увидят эти тонкие алые прожилки на его радужках... Ну и пусть.

Таня возвращалась с лесной прогулки. В последнее время она часто так отлучалась из дома. Одна. В тишине и спокойствие. В далеке от всех. В единственном емсте, где она может быть собой, а не главой клана, у которой все отлично. Но увы... Как бы ей не хотелось показать свои слабые стороны, ей этого нельзя делать.
Солнце светило, и ее кожа блестела миллионами бликами. Она время от времени удивлялась этому свойству, словно никогда не видела этого. Говоря о внешности. Таня была одета в синие облегающие джинсы, небольшую курточку из под которй выглядывала футболка и удобные сапожки без каблука. Просто, но со вкусом. Волосы собраны в пучок, немного макияжа. Человек, увидев ее, мог посчитать ее сумашедшей. Ведь она была легко одета для этого времени года. Но кто ее мог увидеть в лесу, разве что звери, но они не умеют разговаривать.
Возле их дома Таня почувствовала чужой запах, хотя он казался ей знакомым. Она не могла вспонить, кто обладатель этого запаха. Кто-то очень знакомый. Кто-то оченб близкий. Близкий... "Нет! Только не это!!"
Влетев в дом, Таня остолбенела. В их гостинной. На их диване. Лежал человек, а вернее вампир, которого она когда-то считала отцом, а сейчас ненавидит больше жизни. Василий. Тот, кто покинул их несколько веков назад, тот кто не остановил их мать, когда она создала этого проклятого ребенка, тот кто сейчас лежал как ни в чем не бывало на диване. С личным дневником Ирины в руках. Ярость так и клокотала в старшей Денали. Глаза потемнели. Ее тело автоматически приготовилось нападать. Инстинкты сработали безупречно. Голос Тани прозвучал, как гром среди ясного неба, он был такой же сильный, угрожающий и непредвещающий ничего хорошего:
- Что ТЫ тут делаешь? Какого черты ты вернулся!?

Полуденное солнце ласкало тело Кейт когда она плавала в одном из озер в Парк Фар Север Бессентениал, что бы не пугать людей она одела тоненькую цепочку на шею, на кончике, которой колебалась подвеска. Подарок Гаррета, еще один символ притворства... Люди гуляющее здесь приветливо махали ей, или дружелюбно кивали, для них она была лишь странная девчушка любящая поплавать в промозглый холод. Они привыкли к ней как к городской сумасшедшей кричащей на голубей. К Денали подплыл кто-то из старых знакомых и что-то спросил насчет того сможет ли она подчинить ему лептоп в ближайшие несколько дней. Утвердительно кивнув Кейт нырнула и поплыла к берегу, улыбнувшись девушка подошла к своим вещам, оделась и направилась к машине, делая знак "позвони мне" направленный в сторону знакомого. Застегивая сапоги Катерина поздоровалась еще с кем-то и села за руль. Легкая спортивная машина, обтекаемый корпус, Кей завизжала от восторга когда увидела ее. Просто восторг, странно, что она родилась в далеком средневековье, ну или как это сейчас называется в девятнадцатом веке. По идее любительница электроники и мастер их подчинки, должна была появится на свет как минимум в двадцатом веке, как максимум в двадцать первом. Казалось аист чего-то там напутал, и не справился с пространственно временными континиумами. Это константа. Машина завелась с пол оборота, и помчалась по улицам. Помниться каждый раз всех кто приезжает в Анкоридж повергал шок. Такой как например, то что они на улицах даже в минусовую температуру могли увидеть, здоровенный вездеход, которым управляет пятнадцатилетняя школьница, выскакивающая в супермаркет, набросив куртку поверх коротенького свитерка, открывающего живот. Катерина и сама старалась не выбиваться из общей массы и сейчас щеголяла в легкой майке, кардиганчике и кожаной куртке поверх всего этого безобразия. Все так же не расставаясь с своими излюбленными во всех местах потертыми и порванными джинсами. Гаррет не раз говорил ей, что пора от них избавиться и не совращать честной народ. Прикупив в магазине пачку сигарет вампир поехала домой, уже на подъезде к загородному домику девушка подняла крышу и сняла кулон, ее кожа блестела и искрилась, как новогодняя проститутка, вышедшая на незапланированную смену. Смеясь собственным мелким радостям Кей внезапно почувствовала знакомый запах и насторожилась. Возле дома она резко вжала педаль тормоза в пол и шины заскрипели по еще не покрытому льдом асфальту. Она вошла в дом почти сразу за Таней и тоже с порога повысила голос не забывая нервно щелкать зажигалкой в попытке поджечь сигарету.
-Василий! Какого черта?!-волосы у вампира встопорщились, а все вокруг нее наэлектризовалось, оскалив зубы Веснушка. Зажгла сигарету одним прикосновением и затянулась. Выпуская дым, как холодную струйку тянувшуюся к потолку девушка прошипела, срываясь на крик- Предатель! Как ты еще посмел показаться в нашем доме. Тебе здесь не место!

Спойлер:

Василий терпел. Он стойко терпел, слушая эти слова, которые оставляли глубокие борозды на сердце. Но последнее предложение, произнесенное Катей, его Катей... Это он, он влил в нее свою кровь. Потому Саша не могла справится с тремя девочками, не могла потратить столько силы. Он влил в нее кровь из своих жил, а она теперь ведет себя так... Так... Он молниеносно, почти невесомо, с бешеной скоростью взлетел и оказался возле дочери. Его возраст давал ему преимущества - бооольшие преимущества.
- Девочка моя, следи за словами. Не знал, что можно настолько испортится за какие-то полвека.
Он аккуратно взял сигарету из рук Катерины и стер ее в порошок одним движением скрюченных пальцев.
- Стоит тебе напомнить, что этот дом не ваш. Этот дом наш, а это глобальная разница. Я построил этот дом, и я не собираюсь отказываться от права проживания в нем, - его тон был спокоен, лишь иногда интонацией он выделял некоторые слова. Он разговаривал как врач с пациентом, как телефонный оператор - тихо, приятным баритоном, без надрыва и злости. А гнев-то в нем сидел... - равно как и отказываться от права отцовства. Я дал тебе жизнь в этом теле, так проявляй уважение. А место мое здесь, именно здесь, а то, что я взял отпуск - это нормально. Любому нужен отдых, дочка.
Он знал, прекрасно знал, что сейчас польются обвинения. Что он остался равнодушен, что не поплакал над прахом Саши. А он-то плакал. И его рыдания были в два раза сильнее, чем все их вместе взятые. Глаза, наполненные силой животной и человеческой крови, сверкнули, и он вновь прошествовал к дивану - только теперь он сидел на спинке - лицом к дочерям. Он рассматривал их - ничуть не изменившихся за эти годы, на красивых женщин, на своих родственников. На свою семью, пусть они и не желали признавать его таковым. Как бы не было сие печально. Он ждал, пока их голоса вновь наполнят тишину.

Спойлер:

Кейт зарычала и прыгнула пытаясь оцарапать лицо Василия, но тонкая рука Тани ухватила ее за запястье и успокоительно сжала. Вампир рычала и металась, ей хотелось уничтожить Василия, заставить его просить о помощи. Вырываясь как сумасшедшая шизофреничка Кейт хотела убить Василия, а потом Таню за то, что она не дает ей это сделать.- Этот дом перестал быть твоим Василий, перестал им быть когда бросил нас. Бросил нас и Сашу! Бесчувственная сволочь! Отпуск? Да, какой это к черту отпуск? И вообще тварь, ты мне не отец! Ясно? Саша мне как мать, а ты мне никто! Бросил нас урод несчастный!- из глаз Катерины хлынули слезы, и девушка отвернувшись подошла к окну с которого бил яркий свет, то и дело издавая смазанные всхлипывания. Ничтожная и мелкая, такой она себе сейчас казалась слишком жалкая, чтоб даже говорить. Но Кей помнила этот день как вчера, она приходит домой, а там Саша со слезами на глазах стоит на коленях, и умоляет не убивать Василия. Волтури безжалостно стоят и смотрят ни слова не говоря сворачивают ей шею, и вытаскивают тело на улицу, Веснушка просыпается от оцепенения, пытается найти Василия, а его нет, оказалось малыш обращенный в вампира и есть Василий, малыш названый в честь всей любви всей Сашиной жизни. И он тоже умер, Джейн и Феликс, получили приказ не убивать ее и сестер, а зря, в тот день Катерина была в ярости, мечтала, чтоб ее убили. Она искала Василия, искала несколько лет, но оказалось зря "отец" умел прятаться. Да она изменилась, и теперь она останется такой, а все благодаря Василию, это он виноват.- Это ты во всем виноват...- шепотом сквозь всхлипывания процедила Кейт,- Если бы не ты Саша была бы жива, не создала бы этого проклятого ребенка, и возможно все было бы куда лучше. А сейчас после стольких лет отсутствия ты посмел прийти в наш дом. Да он наш Василий, и глава клана теперь Таня, а не ты и Саша, и дом наш, а не твой. И ты как ни в чем не бывало смеешь называть меня дочкой...- руки вцепились в подоконник и пальцы оставили на нем глубокие следы.- Я тебя искала, чудовище, звала. А ты от нас отказался... Не пришел. И теперь смеешь говорить, что ты мне отец? Мой отец умер и точка.

Девочка бушевала, пыталась выцарапать ему глаза, но что ж поделаешь, если наэлектризованность чувствовалась и в характере дочки. Но вновь и вновь, ее острый язык оставлял борозды на его лице, на его руках. Василий чувствовал, что его будто колотят хлыстом, а он и не пытается отвернутся. И не пытается уйти от ударов, укрыть себя. Потому что ей надо дать высказаться... Потому что неправильно прерывать речи своих детей...
- ...Саша мне как мать, а ты мне никто!...
В его глазах, грейпфрутовых глазах скользнула скорбь. А затем она сменилась всепоглощающим беспокойством и болью, такой сильной и терзающей, что он почти не мог терпеть ее. Он видел, как она плачет, хотел обнять ее, но не мог. Он был прикован к месту, и знал, что она не видит его страданий, потому что страдает сама. Василий так страстно желал, чтобы Катя поняла его, увидела, что он вытерпел не меньше ее. Ему было плохо тогда, плохо и сейчас, потому что он постоянно винил себя в том, что произошло. Потому что каждую ночь, каждый день, образ миниатюрной женщины, Саши, встречал его в его же подсознании, и каждый раз внутренний голос разрывал его на части, сердце рассыпалось на куски, а тело беспрестанно ныло без чужих объятий. Он слабо протянул к ней руки, но тут же отбросил эту идею, беспомощно рухнув на колени. Они никогда не видели его таким - отец, которого сейчас не хотела принимать Катерина, всегда выглядел для них защитой и опорой, при этом оставаясь шутливым мальчишкой. Он никогда, ни-ко-гда не грустил перед ними, пытался уберечь, хотел, чтобы он был для них как камень, как гора, чтобы девочки не могли усомнится в его стойкости. А теперь? А теперь что?
Василий опустил голову, а длинные пальцы вцепились в деревянный пол, как в пластелин. Доски ломались, прогибаясь и становясь щепками. Волосы с одной стороны его были заправлены за ухо, и теперь он желал об этом. Для Ирины и Тани открылось его истинное лицо.
Вечно молодой лоб, щеки и скулы напряглись, вены стали проступать, как ни у кого в мире. Из груди мужчины вырвался долгий и протяжный полухрип, полустон, по щеке потекла слеза. Он не мог терпеть, не мог сдерживаться, тело его сотряслось от рыданий, и гора мышц превратилась в ненужную никому силу. Он давно не ощущал ничьих рук, стал диким отшельником, кочевником... Он плакал. Он страдал на глазах у дочерей, и ему было дико стыдно... Василий не мог с собой ничего поделать, потому что в его глазах вновь появился этот отчаянный блеск. Он помнил ее очи, огромные, как плошки, наполненный жидким золотом. Его волосы вспыхнули. Языки пламени, длинные, горячие, потекли по его локонам, не причиняя им никакого вреда. Но сердце чувствовало себя так же паршиво, как чувствовал бы человек себя, горя в аду.
- Девочки, я не ожидаю, что вы меня поймете. Но я любил ее, ровно так же, как и она любила вас. Катя, ты можешь винить меня, но ты никогда не узнаешь, как сильно я сам себя терзаю. Я не претендую на то, чтобы называться твоим отцом, ровно так же, как я не претендую на это звание ко всем вам. И если сейчас вы скажете мне уйти - я уйду.
Василий вцепился зубами в нижнюю губу, пытаясь унять дрожь, ленивая струйка крови стекла по подбородку. Он не мог, не мог спрятать чувства. Потерял квалификацию?

Спойлер:

Происходящие вещи, ошеломляли Таню, она даже немного впала в ступор. Все эти крики, стоны, терзания. Все это пугало и вводило в шок. Она устала от проблем, которых у нее было куча, а тут еще одна прибавилась. Василий. Ей, как главе клана нужно было решить, что с ним делать. Оставить или прогнать.. Она не могла решить. С одной стороны в глубине души любила его, а с другой стороны люто ненавидела.
Кейт начала истерить. Она перешла все границы. Допустимые и нет.
- Кейт, прекрати! - Старшая Денали, наконец-то, вернула себе свой облик, облик главы клана. Она стала серьезной, ответственной и отрешенной. Сейчас по ее виду не возможно сказать, что она чувствует. Ее взгляд перескакивал с Василия на Кейт, с Кейт на Ирину, и обратно.
- Кейти, тебе нужно остыть, - пауза - я предлагаю тебе успокоится сейчас и поговорить в спокойных тонах, или же прошу, выйди на улицу и остывай там - властный голос не давал никакой возможности возразить. - Василий, Тебе тоже нужно успокоится, где твоя хваленная сдержанность? - яд, все же просачивался из уст Тани. Ей тоже было тяжело. Она так еще и не приняла решение, на счет блудного папы. Все те мучения, которые вспылыли во всегда спокойном и отрешенном Василии, вызавали сожаление и некое подобие злорадства. Он все-таки страдал, хотя они сомневались в этом, ведь он покинул их. Даже предупредив их о своем уходе. Это задело их. А потом... потом этот проклятый ребенок и смерть... Она не могла простить смерть Саши. Пока. Возможно, позже вес измнится, а пока посмотрим, что будет. Денали хладнокровно продолжила - Пока можешь остаться здесь. Кейт правильно заметила, это дом наш. И он останется нашим до тех пор пока каждый член нашей семьи тебя не простит.

Спойлер:

- Кейт, прекрати! - вампир вздрогнула вытерла слезы кулаком, и повернулась к Тане стискивая клыки. Она гордо хмыкнула и отошла от подоконника отрывая от него внушительную часть и кинула ее к ногам Тани. Оскалившись девушка взглянула на Василия и коротко кивнула ему, так чтоб не заметили ни Таня, ни Ирина. Кейт и сама толком не поняла, зачем кивнула, но прищурив глаза девушка шикнув обратилась к старшей сестре.
-Ну и пожалуйста.- открыв дверь настежь Катерина впустила в дом свистящий ветер. Он растрепал ее волосы и грустно закружил вокруг дивана, то и дело издавая редкие всхлипывания. Переступив через порог Веснушка остановилась, стиснула руку на двери и не оборачиваясь сказала- Никогда не зови меня Катей, ясно? Кейт. И еще одно, оставайся, но лучше не попадайся мне в ближайшие дни, я не смогу так просто тебе простить такое. - вздрогнув и стиснув губы, и волю, чтоб ни в коем случае не проронить ни жалобного слова, ни еще одной слезинки, девушка вышла и громко хлопнув дверью удалилась с гордо поднятой, головой. Но это была ложь, маска, которую Денали так прекрасно носила. Да она ненавидела сейчас Василия всей душой, но все же ей требовалось его доброта, та беззаботность с, которой он к ней относился. Но нет, она же теперь стальная леди, ей не подобает теперь быть простой, и тем более, что ей так трудно было стать такой. После поисков "отца" столь долгие годы, она закрылась и даже сестры порой удивлялись ее поведению. Преодолев некоторое расстояние подальше от дома, девушка присела на землю и уткнулась лбом в острые колени.

Огненная туча медленно взвивалась над Василием, попеременно принимая разные формы. Он успокоился, но не мог себе простить этого выброса чувств. Замечательно. Теперь он является еще и гостем в собственном доме, как бы печально не было это признавать. Замечательно. Языки пламени на этот раз слились в знакомый силуэт - тигр, большой, сильный, с тяжелыми лапами и ярко-красными точками глаз. Животное из огня - верх мастерства, учитывая всего один материал и почти ничтожную возможность раскраски этого самого материала. Огненная масса принялась накручивать круги вокруг вампира, такая легкая, и одновременно угрожающая сила. Василий сидел, не шелохнувшись, разглядывая муху на двери, которая захлопнулась за Катей. Она ведь Катя, Екатерина, почему же она не хочет признавать имя, данное ей при рождении? Стыдится своего происхождения? Не хочет иметь общего с прошлой жизнью? Так назвалась бы Дроздопермой и не мучалась. Кейт... Брр. Огненный тигр отряхнулся, будто собака, разбросав искры, но Василию было глубоко плевать. Муха тихонько перебирала свои лапки, и он, с расстояния более двух метров, спокойно и совсем без напряжения рассматривал эти махинации. Он видел каждую жилку, каждый волосок. Эта сука жизнь. Она так несправедлива к ними, маленьким подчиненным судьбы, бросает их, то вправо, то влево, то наискосок, то покрывает раскраской в крапинку и пинает на снежное поле с вражеским батальоном. Иногда она гуманно пережевывает их, вколов предварительно лошадиную долю героина, и бросает прямиком в огромную пасть зубастой смерти, что позволяет исключить из этой борьбы предварительные трепыхания. А иногда она особенно жестока, когда на ваших глазах убивает цель вашей жизни, потом столетиями втирая, что это ты виноват, смазливый мальчишка, воздумавший-о-себе-невесть-что. И ты чувствуешь себя убитым и пережеванным этой самой смертью тысячу раз, а все смерть никак не наступает. И так бывает тоже.

Кусок, подоконника прилетел в ноги Тани и разлетелся на несколько кусков, а в том месте, где он все-таки успел соприкоснуться с ее щиколатками, раскрошился на множество крупиц, разорвав к чертовой матери ее новые и уже полюбившиеся сапожки. Гнев по немногу начал закипать в ней. И скоро это на кого-то выльется, ух! Не повезет кому-то. Попадет под горячую руку. "Черт! Сапоги поравала! Мои любимые сапоги! Да к тому же придется вызывать каменщиков, подоконник-то нужно сделать" Последняя мысль ппоказалась ей столь абсурдной, что она встряхнула головой, как бы отгоняя глупые мысли. И вновь обратила внимание на сестру.
-Ну и пожалуйста - разгневанная Кейт вышла из дома, сделала предупреждение Василию насчет своего имени и ушла, громко хлопнув дверью. Подумав о том, что потом стоит поговорить с Кейти, Татьяна повернулась к папаше, тот сделал из огня фигуру тигра, наворачивающего круги вокруг своего создателя. Сам же скульптор наблюдал за мухой. "Какая интересная вещь. Прям стоит наблюдения вампира."
- Ну и долго ты тут собираешься черти чем страдать? А? Может займешься чем-нибудь? Допустим подоконник починишь, который благодаря тебе сломали? - Внутри у Тани все клокотало от гнева и обиды. Обиды на то, что их блудный папаша вернулся из "запоя" и не обращает на нее внимание, ему ведь интересней какая-то чертова муха, а не собственная дочь, которой пришлось поставить этот долбанный ультиматум, Которой так хотелось плюнуть на все и подойти обнять отца, поцеловать его в щеки и снять с себя ношу главы клана и передать ее законному владельцу, но нет, этого она сделать не может... Пока... Возможно потом, со временем ей удасться освободится от этой ответственности, которая так тяготила ее и не давала возможности показать свое истинное я. А не ту маску, безразличной и бессердечной суки и стервы, что она носит сейчас. Но она резко развернулась и поднялась в свою комнату, в последний раз стрельнув в отца взгляд полный ненависти.

Молча. Она сдерживала в себе гнев и усталость. Чувство безудержной тоски, ожидаемого волнения, безудержных эмоций. Возможно, да, она сейчас была самой спокойной и уравновешенной из сестер. Возможно, была слишком холодна и беспечна, а возможно ей было все равно, но златовласый вампир молча стояла посреди гостиной и даже бровью не вела, когда Катерина, пыталась наброситься на их прародителя.
Её мягкие шаги, словно лань, юное тело, сильное и наполненное жизни, плавно перемещалось в угол комнаты и остановившись там, гордо подняв свою голову, стиснув пухлые, темно-алые губы и устремив свой медовый взгляд куда-то в пустоту, девушку ждала. Ждала того, что все эмоции чуть утихнут и они смогут по возможности нормально, чувственно все обговорить, обсудить в конце концов. За полвека без "отца", Ирина смирилась с его отсутствием, предательством, с этой необузданной болью, попросту ничто, хаос, молчаливая гавань, царили в ее душе. Не более. С нее хватит этой каторги, вечности ада, мук преисподней.
Захотелось вдруг нагло и наровисто, просто уйти, куда глаза глядят, туда где никто не потревожит и не найдет.
-Ты сказал, что уйдешь. Почему еще здесь? Тебе не рады Василий. Это не твой дом, уже нет. Ты сам сделал свой выбор, ты сам поставил все "на черное", теперь, убирайся вон. Ты не отец, и тем более не имеешь право претендовать на столь великое звание под крышой этого здания.
Где ты был, когда мы остались одни? Где ты был, когда плюя кровью, мы боролись за жизнь, нет выживание? Где тебя черти носили пол века? После всего ты смеешь, переходить эту огненную черту? Одумайся, в другой ситуации, мы смогли бы втроем разорвать тебя на части. Скажи спасибо, что тут нет Кармен.
Тихо. Мирно. Хладнокровно и устрашающе звучал ее голос. Словно под куполом и эхом, он разносился по всем уголкам огромного дома, семейства Денали. Она не была старшей, она не была самой могущественной, но у нее был характер, были принципы от которых она предпочитала не отступать.
-И еще, маленькая деталь. Если когда-нибудь, прикоснешься вновь к моим личным вещам, я оторву тебе руки.
Сверкнув глазами цвета золота, вампир легким движением руки, убрала прядь непослушных волос, себе за ухо. Не один мускул на ее лице не дрогнул, она не боялась, его "котенка".

- Ириша. Может я и не в праве напоминать, но все же. Минуту назад вы сами сказали мне - что главная тут на данный момент Таня. И буду весьма благодарен, если мне объяснят, кто такая Кармен.
Василий встал, сделав небрежное движение рукой. Тигр будто втянулся в его гладкую ладонь, почти не покрытую линиями, как это было у других. Его руки стали такими внезапно, он даже не понял, как это произошло. Просто горевал после смерти Саши - будто слезы смыли его будущее и прошлое с лица земли. Все. Сегодня на его ладони аккуратно, будто стесняясь, проявились три тоненькие полосочки. Василий улыбнулся. Реально, добро улыбнулся, как любящий отец, а не как стервозный подросток. Одно лишь несчастье - слишком мимолетной была эта улыбка. Длинными, но скоростными шагами, он словно огенная тень пересек комнату, по пути поднимая осколок подоконника. Конечно, до конца его починить не получиться - но надежда есть всегда. Сильные руки, будто пресс втеснили треугольный кусочек в белую поверхность. Срежет. Немного огонька. И часть подоконника вплавилась в основание, почти как на фабрике. Василий качнул головой - то ли от задумчивости, то ли от полученного результата, и посмотрел на дверь. Он не хотел бросать Ирину и Татьяну, но в то же время хотел быть рядом с Катериной. Дилемма. Скажет он, что идет на охоту - они сразу посмотрят на его глаза. Сразу закатят истерику, что он пил человеческую кровь. Мда... А останется - итогом будет изгнание из дома. Ему ведь даже делать нечего. Хотя...
Мужчина сел на колени, заставив свои пряди перестать гореть. Книжный шкаф, такой идеально чистый. Интересно, сколько секунд из своей жизни они тратили на уборку? Тонкая рука легла между дном и полом, нащупала нужное место. Щелк! Маленький сверток упал на раскрытую ладонь вампира, в воздухе повисло облако пыли. Косые лучи, пробивающиеся сквозь тучи, заставили светиться и пылинки, и щеку Василия бриллиантовым светом. Он протянул тряпичный сейф девочкам.
- Немного семейной хроники. Не нравится, что читаю ваши дневники - можете почитать мой. Сашин же дневник я вам читать не советую. Лишь потому, что все нужное вы найдете в моем. А также потому, что надо отдать ей должное - это ее вещь, личная вещь, вещь хранящая что-то, что не положено знать никому.
И снова эта дикая боль. Сердце, казалось, сейчас рассыпется на миллиарды частей. Василий сморщился от боли, вкладывая сверток в руки Иры. А сам развернулся, и встал все на то же место, где стояла Кейт.

Спойлер:

В своей комнате старшая Денали пыталась успокоиться. Но огонь бушевавший в ней, не желал того же. Он почему-то разгорался все сильнее и сильнее, уничтожая все человечоское в Тане, и оставляя в ней только жвотные инстинкты, которые кричали о мести. Ей хотелось разорвать отца, его отстранненость бесила ее. Прошло некоторое время, прежде чем Таня все-таки смогла прийти в себя и успокоится, испортив при этом пару близ стоящих деревьев, в которые она запустила несколько фаерболов. О чем она тут же пожалела. Денали улеглась на кровать и попыталась отстраниться от реальности и, конечно, ей это не удалось.
Находясь в своей комнате, Таня слышала, как Василий подошел к шкафу, и достал оттуда что-то, что они точно никогда не видели и о чем они не знали. И судя по его следующим словам этим чем-то оказался дневник. Его личный дневник.
- Немного семейной хроники. Не нравится, что читаю ваши дневники - можете почитать мой. Сашин же дневник я вам читать не советую. Лишь потому, что все нужное вы найдете в моем. А также потому, что надо отдать ей должное - это ее вещь, личная вещь, вещь хранящая что-то, что не положено знать никому.
Тане захотелось узнать что там написано. Что он чувствовал, видел, о чем он думал. ей хотелось знать все. Дословно. Дабы понять его. И узнать почему он ушел. Почему бросил их, а главное Сашу и это проклятого ребенка. Она спустилась вниз. Ирина держала в руках дневник. Недолго думая, Таня выхватила дневник и отправилась обратно в комнату, бросая на ходу:
- Не обижайтесь, но я сдела. это первой. И кстати, Василий, Кармен это новый член нашей семьи, вместе с Элеазаром. - Она легла на кровать и принилась чтитать дневник.

Спойлер:

Шипение вырвалось из алых уст вампира. Лишь презрение и адская боль, заполоняли ее каменное сердце и пустую душу.
-Думай и делай что хочешь, свой выбор я сделала давно, как и ты между прочим, по воле случая и обстоятельств, Василий.
Интересно было наблюдать за его поведением, манерами, "игрой", его таких
необычных, наполненных бургундским вином глаз. Денали стояла как
нерушимая скала, словно лань, девушка гордо подняв подбородок, надменно
следила взором за своим по сути отцом.
Когда он оказался слишком близко, нарушая ее "интимную зону" и влаживая в белоснежные ладони чуть помытый сборник своих "сказок", Ира поморщилась. Отчуждение играло в ее сердце и сжав покрепче что-то на подобии книги, она хотела бы уже кинуть его в сторону камина, но нет, помешала Таня. Ее старшая сестра, ее любимая сестра, "глава клана", как выразился Василий, влетела вновь в комнату, словно весенний ветер и забрав дневник, скрылась в том же, непонятном направлении. "С каждым днем интереснее и интереснее.." Промелькнуло в ее голове и девушка глубоко выдохнув, опустила взгляд.
-Я не хочу, чтобы ты возвращался сюда..Ты приносишь только разлад нашей семье, нашему очагу..
В голове мерцали мысли о возлюбленном Бенджамине. Было странно и интересно увидеть еще и его реакцию, ведь столько пустых ночей она провела с ним один на один, выплевывая из души всю ту боль и обиду, ему на распоряжение. А тут, здравствуйте, приехали, принимайте.
-Почему именно сейчас? Не вчера, не десять лет назад, не сто? Что изменилось сегодня, объясни мне, отец.
Сделав акцент на последнем слове, девушка прищурила свои янтарные глазницы и встретилась с ним, один на один. Битва неравная и тяжелая, но она лучше умрет стоя, чем будет жить на коленях.

"Нашей семьи" - захотелось сжечь близлежащий лес одной лишь только мыслью. Пыль. Свет. Блестящие волосы восходящей по лестнице Тани. Его маленькие девочки, три новорожденные, по сути, почти такие же глупые как и человеческие дети, они с Сашей выхаживали их, учили, показывали, вселяли веру. Вера. Размытое и проникшее всюду понятие, к черту лживое, притворное выражение. Он не любил это слово, а теперь и вовсе ненавидел. Бумажка с этим термином давно сгорела в пламени его внутреннего камина. Внезапно исчезнувшая Таня вновь заставила его посмотреть на младшую дочь - на Ирину. Главным словом в изреченной ей, словно скороговоркой, фразе, было "случай". Он не выбирал эту судьбу. Он спасал их шкуры. Уж извините, девочки.
- Наверное, потому что во мне проснулся отцовский инстинкт, пусть для диких и бездушных - как вы, пожалуй, считаете обо мне, это невозможно. Я не смог больше терпеть это, терпеть понимание того, что вы одни, что я не с вами. Что я столь великодушно бросил вас, оставив в пустом доме и с разбитыми сердцами. Впрочем, вы были друг у друга, что нельзя сказать обо мне, но я не жалею, что провел несколько десятков в отдалении от семьи. Любому из нас нужен переломный момент, момент, позволяющий поразмыслить и принять решения. У вас у всех он тоже был - вы не один год проводили не с нами, - он не хотел называть имя Саши, потому что это могло плохо кончится - ведя суждения о том, какую диету выбрать. У меня такого времени не было. Считай, что оно началось тогда, и закончилось сегодня. Я свой выбор сделал, и я хочу оберегать вас, даже если вам самим это не нужно. В конце концов, я здорово изучил законы за это время, и теперь буду устранять нарушение сразу. Потому что в тот раз, пожалев любимую, я, можно сказать, и убил ее.
В глазах Василия сверкнул огонек, он уперся взглядом смешанных глаз на каменную маску Ирины. Он хотел принятия. И надеялся, что дневник, место, которое хранило другую его часть, часть, которая была нежна и заботливая, могло помочь им в этой ситуации.

Читая дневник, Таня почти захлебывалась в беззвучных слезах. Все те чувства, которые переживал когда-то их отец, она испытала вместе с прочтением. Любовь, нежность, счастье, потом непонимание, отчаняние, страх и боль. Этот коктель подшатнул ее и без того напряженную нервную систему, у нее началась истерека. Сначала Эдвард, воткнул нож в спину, женившись на Белле, да и к тому же он уязвил ее самолюбие, потом несчастья сестер с парнями, ответственность за клан, блудный папаша, а теперь этот дневник. Этот чертов дневник, который разбил ее маску спокойствия, оголил ее душу, позволяя причинять все новые и новые страдания. Эти записи разрушили все те защитные сооружения, которыми она покрыла свое сердце. С помощью которых она смогла выжить и не сломалась от тех трудностей, которые свалились на нее. Слезы лились ручьем, макияж размазался, волосы скатались в одну непонятную, трудно распутающуюся копну. Одежда помялась, а в тех местах за которые она держалась во время чтения были разорваны, как и находящиеся рядом с ней подушки, одеяла, мягкие игрушки. Все, что находилось рядом с ней превратилось в рухлядь. Денали медленно подналась с кровати, оглядела комнату невидящем взглядом и спустилась вниз.
- Прочти - почти беззвучно сказала Таня. И глазами полными слез, она вручила Ирине дневник и вылетела из дома. Ей нужно было прийти в себя. Осмыслить все то, что она узнала. И, наконец, простить Василия. Сделать она могла это только вдали от всех. Будучи наедине с собой, своими мыслями и чувствами. Денали направилась глубоко в лес, туда где ее точно никто не мог увидеть.

Выдерживая паузу, молча сверкая своими неземными, золотыми глазами, стоя ровно, словно лань, вампир небрежно отвернулась. Блондинка раздумывала какой сделать шаг сейчас, нет конечно все очень правильно и мило, сестер нет рядом, поддержка нулевая и ее оковы вот-вот спадут.
Внимая словам своего творца, златокудрая нимфа лишь сглатывала комок образовавшийся в горле. Кровавая слеза, единственное на что было способное ее мраморное тело и сердце, скатилось по бархатной щеке раскрывая истинные смысловые галлюцинации.
Отторжение, отрицание, божественная сладость и яд презрения били ее по вискам. Бежать то некуда..но словно птичка, выпорхнувшая из опочевальни Таня, привела ее в чувство и смахнув тыльной стороной ладони кровавый след, девушка мельком глянула на сестру и ничего не успев сказать ей, получила в свои руки так сказать реликвию и выдохнув, ощутила лишь свежий воздух, окутывающий исчезающую фигуру.
-Я не хочу его читать, я хочу чтобы ты мне сам рассказал, Василий. Что, где, почему и как все происходило, что повлекло к исчезновению, к забытию, промаху, самому сильному удару по твоей семье?
Отшивырнув дневник, она гордо посмотрела на мужчину, ожидая содержательного ответа. Бежать то некуда, оборону держать до последнего, умирать стоя, не на коленях.

Спойлер:

- Ирина! Зачем, ответь мне, зачем ты терзаешь меня своими вопросами, зачем пытаешься узнать очевидное, к тому же, если все мои ответы принадлежат бумаге? Зачем заставляешь вновь переживать прошлые обиды и невыносимое горе? Ирина, ты живодерка черт возьми, но я такой же, так что мне придется отвечать на твои вопросы.
Василий приземлился на пол, сжав в кулаке прядь своих волос. Говорят, физическая боль притупляет душевную. Вывод - все врут, все врут. Сволочи. Василий смерил грейпфрутовым глазом надменную дочь и тут же захлопнул его, всколыхнув воздух длинными ресницами. В комнату брызнули искры, моментально сменившиеся пеплом. Василий ухмыльнулся - хорошо, что хоть ковер тушить не пришлось. Эээ... О чем это мы?
- Собственно, говорить то и не чем, Ирина. Твоя мать, моя жена - Саша, она преступила закон. Мы замечательно жили вместе, после, когда появились вы, наше согласие не нарушалось ни разу, мне даже порой казалось, что мы - один организм. Я... Мы ни разу не ссорились с ней, она была столь прекрасна и мила, что я не мог сделать что либо, чтобы нарушить равновесие. Увы, ей удалось самой провернуть это, из-за чего мы все сейчас скорбим. Саша принесла младенца ко мне, надеясь, что я, как и многие в этом мире не устою пред красотой и невинностью этого создания, она надеялась, что я влюблюсь в эту тварь, как влюбилась в него она. Она хотела этого, и это был первый раз в жизни, когда я не смог исполнить ее желаний. Увы.
Я умолял ее, я клялся, я пытался отнять у нее эту смертную машину, эту мясорубку, которая стала бы обузой для нашей семьи. Вольтури шарили по окрестностям, и я не хотел, чтобы вы погибли, чтобы погибла она. Но Саша отказалась убивать тварь. Она надеялась, что все будет хорошо, что все будет как прежде. Я ушел. Ушел, чтобы вернутся, потому что она бы не показала ребенка вам, после того, как я сбежал от него же. С другой стороны, останься я, Вольтури казнили бы всю семью лишь потому, что я бы не смог сдерживать секрет в себе. Вот и все, Ирина. Вот и все.